Как в «Динамо» Минск заставляли любить Лукашенко и что за психология у игроков-молчунов. Объясняет украинец, которого экс-партнеры боятся поддержать во время войны
Андрей Бацула из своего окна наблюдал избиение беларусов, а на «Динамо-Юни» увидел сущность диктатора.
Сезоне-2021 Андрей Бацула провел в Беларуси очень мощно. Украинский защитник не просто был своим парнем в минском «Динамо», но еще и стал лучшим ассистентом чемпионата с 12 передачами в 27 матчах – уникальное достижение для игрока обороны. Клуб был не прочь сохранить легионера, но не смог этого сделать из-за финансовых лимитов. Бацула получил более интересное предложение с Родину – этот футбольный год он должен был начать в полтавской «Ворскле», но началась война с Россией.
По прошествии месяца боевых действий футболист дал интервью YouTube-проекту «ЧестнОК». Обязательно посмотрите это видео и поделитесь им с друзьями, которых интересует спорт и ситуация в Украине (а если не интересует, тоже поделитесь).
Бацула объясняет, почему беларусские футболисты молчали после выборов-2020 и почему они молчат сейчас, когда убивают соседей. Еще делится своими впечатлениями от Александра Лукашенко, которого увидел на открытии стадиона «Динамо-Юни».
Не думал, что начнется война. Проснулся в 7 утра от серены
«В первый день войны мы были в Полтаве, так как у нас через пять дней должен быть начаться сезон. Была подготовка непосредственно к первому матчу, но мы проснулись под звуки сирен. В срочном порядке собрали вещи и поехали домой в Крапивницкий, где и находимся по сей день».
«Мы приехали в Полтаву, сняли квартиру. Пожили в ней ровно полтора дня. Отвели дочку в новый садик, все ей понравилось. Ложились спать абсолютно счастливые. В 7 утра нас разбудила сирена. Я подбежал к окну, посмотрел – вроде, на улице все спокойно. Новостей я не видел. Потом взял телефон, а там весь интернет: «Началась война! Началась война!»
«У меня очень много знакомых и друзей по всей Украине, и то, что происходит в Мариуполе, Чернигове, Харькове, возле Киева – это просто гуманитарная катастрофа. Не понимаю, за что людям такое испытание».
Не верит, что украинцев можно победить, семья не захотела уезжать из Украины
«Одно утро самое страшное было, когда проснулся от взрыва ракеты. У нас восемь ракет упало. И пускай это было в 15 километрах от нас, но это было страшно, окна тряслись. И непонятно, куда прилетит следующая ракета».
«Настаивал на том, чтобы семья покинула страну, чтобы была в безопасности, и я так буду чувствовать себя спокойно. Но они категорически отказались. Сказали, что будут только со мной, поэтому будем вместе и до конца».
«Не представляю, как нас можно победить с такой поддержкой друг друга. Все, бабушки с дедушками, несут последнее – бананы, консервы и так далее. Когда смотришь, слезы накатывают, когда видишь, как люди отдают последнее ради победы».
Знает, что Лукашенко никто не поддерживает (постоянно расспрашивал об этом в Минске)
«Знаю, как беларусы относятся к Лукашенко. Общался не только с футболистами. Жил [в Минске] в самом обычном дворе в Октябрьском районе. Знаю большое количество людей, так как гулял во дворах с дочкой. Мы знакомились с людьми и у каждого спрашивали одно и то же: что вы думаете об Александре Лукашенко? Ни один человек не сказал адекватно, что я его поддерживаю. Ни один за все время!»
Что видел из окна после выборов
«Можно обсуждать то, чего я насмотрелся после 9 августа [2020 года] из окон своего дома, когда били мирных жителей. Сам тогда боялся выйти [на улицу], потому что 30-40 омоновцев бежит, и ты не знаешь, что с тобой сделают, если ты выйдешь в этот момент. С обеденного времени пятницы мы из дома не выходили с семьей, когда были в Минске».
«Помню, мы смотрели с женой Лигу чемпионов, закончилась игра в половину 12, и она [жена] слышит, что за окном что-то происходит – крики, шум, гам. Мы выбежали на балкон и увидели, как бегает возле подъезда и по улицам 40 омоновцев и гоняет людей, которые кричали «Позор!», «Ганьба!» и так дальше этой власти – почему нет? Пускай человек кричит, он никого не трогает, никого не обижает. Это был абсолютно мирный митинг, и почему людей разгоняли так жестко, я до сих пор не могу понять».
Пацаны в «Динамо» говорили не высовываться
«Мое мнение о пацанах [из минского «Динамо»] никогда в жизни не поменяется – пускай кто-то боится сказать, боится за свои семьи, боится, что после одного слова его могут закрыть, перечеркнуть все, отправить в армию. Знаю, что кроме Лукашенко и его военных это [насилие в Беларуси и агрессию против Украины] никто не поддерживает».
«Пацаны [в минском «Динамо»] говорили: лучше не высовывайся. Но мы участвовали все равно, конечно, [в протесте] когда хода [акция] была самая огромная и мы ездили со всеми, сигналили – эйфорию какую-то ловишь. Но когда уже начались разгоны, конечно, мы сидели дома и никуда не выходили. Потому что в первую очередь ты переживаешь за свою семью».
Думал, что после начала войны в Украине на связь выйдет больше бывших партнеров, но понимает их логику
«Их [звонков и сообщений от бывших партнеров по минскому «Динамо» после начала войны] было немного, и это тоже меня удивило. Думал, я в коллективе со всеми пацанами был в очень хороших отношениях. Думал, что напишет, как дела, спросит, что у вас происходит, больше людей, если честно. В итоге написало 4-5 человек максимум. Не буду называть фамилии, потому что у вас судьба догоняет быстро».
«У меня нет абсолютно никакой обиды на ребят [из минского «Динамо»]. Это их жизнь, их право, не мне судить. Понимаю, как многие из них мыслят: я сегодня что-нибудь скажу – завтра меня либо в армию отправят, либо закроют, либо отберут все, что у меня есть. Почти 99 процентов рассуждает так. Они не хотят туда [в войну в Украине] лезть. Конечно, мне это обидно. Я бы хотел, чтобы они все туда вышли, но я же не могу позвонить и сказать: «Иванов, Петров, Сидоров, завтра ты должен выйти на митинг на свою площадь!» Это свободный выбор каждого, они должны думать о своем будущем».
Письмо заставляли подписать, Путило решил взять удар на себя, Бахара сломали армией, но некоторые молодые отказались
«Это [запугивание] при нас было, за письмо это провластное, когда надо было поддержать [Лукашенко] и набрать с каждой команды, если не ошибаюсь, минимум шесть-семь человек на тот момент. Тогда все на Антона Путило взъелись, когда он первым подписался. Просто он взял за пацанов весь удар на себя. Сказал: я подпишусь, пускай на меня всех собак спустят. [Но] Я знаю много молодых ребят, которые нашли в себе мужество и сказали «нет», когда их прямо заставляли подписывать. Красавчики! И они до сих пор в команде».
«У Бахара было всего два варианта: либо не подписать письмо [за Лукашенко] и сразу же пойти в армию, либо подписать и продолжить играть в футбол. Ваня выбрал играть в футбол, за это его тоже нельзя винить. Когда человека ставят перед таким выбором, наверное, это тот же самый шок, который мы испытали в первый день войны. Ты не можешь настолько быстро принять решение. Если б ему дали [время], иди, подумай месяцок, поиграй, а через месяц дашь ответ… Но ему сказали: «Вань, ты подписываешь – мы даем тебе продолжать играть в футбол и не будем тебя трогать. Не подпишешь – пойдешь сразу в армию».
«Это было не раз, когда нас просили подписывать [обращение в поддержку Лукашенко]. Приезжали на базу к нам, впрямую пацанам говорили: если не подпишите, то могут быть проблемы. Руководство клуба приехало: «Нам передали такую-то информацию, мы вам должны ее донести. Если не подпишете, мы не знаем, что будет. Будут ли платить зарплату, отправят ли вас в армию – нам сказали вам донести, а дальше вы пеняйте на себя».
В минском «Динамо» все решает министр Ковальчук
«Кто просил подписать? Руководство, то есть те люди, которые непосредственно работают в клубе. Через них заставляли. Они же всегда ходили к министру. Проблема в «Динамо» Минск какая – они не могут даже сделать трансфера без министра спорта. Я этого вообще никогда не понимал. [Генеральный директор Андрей] Толмач, [спортивный директор Андрей] Лаврик знают, что у них мало власти. Они так и говорили: мы ничего не может с этим сделать. Любой вопрос, который решается в клубе, сначала должен быть согласован с министром. Как такое может быть? Почему тогда генеральный директор – не министр спорта Беларуси? Сделайте его сразу напрямую [генеральным директором], все равно по каждому вопросу нужно ходить к нему».
Ковальчук хотел гноить игроков в дубле и возмущался, когда ему в этом случайно мешали
«Знаю не одну историю, когда даже расторгали с ребятами контракты, он [министр спорта Сергей Ковальчук] мог вызвать [руководство минского «Динамо»] и сказать: «А почем вы расторгли с ним контракт? Я хотел, чтобы он сгнил у меня в команде, в дубле». Те ребята, которые высказывались [о событиях в Беларуси], – он говорил, мы поработали со всеми командами, и ни одна команда в Беларуси его не возьмет. Слава Богу, некоторые ребята успевали расторгнуть контракт без его участия. И потом Толмач, и другие люди, которые принимали участие в разрыве контракта, получали по шапке, потому что без ведома министра спорта, видите ли, расторгли контракт с футболистом».
Во время визита на «Динамо-Юни» «жмуриков» из охраны Лукашенко напугали дети
«[Когда Лукашенко приезжал на открытие стадиона «Динамо-Юни»] Машину надо было парковать вдали от стадиона. Запускали только по пропускам. Запустили нас, футболистов, и детей из академии. Там все по паспортам, металлодетекторы, чтобы попасть на стадион. Когда сказали, что Лукашенко подъезжает к стадиону, детей попросили все пластиковый стаканчики (они чай пили, потому что было холодно), поубирать, потому что, не дай Бог, ребенок кинет стаканчиком в Лукашенко».
«Жмурики [охранники Лукашенко] ходили в спортивной одежде. Все как один были одеты – кепочка, такие крепенькие парнишки, с барсеточками, рация у них была, кроссовочки. Они красиво были одеты, большие. Увидел всю его [Лукашенко] сущность. Как он боится за себя, что его могут где-нибудь поймать и пристрелить, потому что под каждым деревом вокруг стадиона стоял такой вот парнишка с барсеточкой. Кого он мог бояться, когда и так по спискам всех пустили – детей, основную футбольную команду и дублирующий состав?»
Лукашенко – человек-негатив, который боится собственной тени
«По итогу мы послушали речь, он [Лукашенко] сказал, что мы все плохие футболисты, плохие тренера, у нас у всех высокие зарплаты, а он один хороший, был суперфутболист, правда, у него карьера не сложилась, потому что травму получил».
«90 процентов его речи было [о том], какие мы все плохие, и министры попали под раздачу, и только в конце сказал: «Поздравляю вас с открытием [стадиона]». Человек-негатив. Человек, который не знают, за что уже схватиться, за какую последнюю соломинку, чтобы остаться наплаву. Думаю, скоро они [приспешники Лукашенко] будут бояться собственной тени, так как их никто не любит».
«Запомнилось, мы стояли все вместе, он [Лукашенко] к нам подошел и сказал: «В этом году – третье место». Мы: «Постараемся». Он нам: «За постараемся деньги не платят». Так он нам ответил».